Концепция царской власти, как священного представительства божественного в «дольнем» мире, является общей для практически всех древних государств и культур. Эны и лугали Месопотамии, фараоны Египта, римские, китайские и японские императоры воспринимались не просто как правители, но – как формы живого присутствия богов и высших сил. Европейские монархии также отражают это представление: слово “rex”, которое в тех или иных формах используется для именования верховного правителя (и восходит к праиндоевропейскому «rḗǵs») дословно означает «тот, кто объединяет» и подразумевает ту же функцию «соединения» небесного, божественного – с земным. И даже там, где власть изначально не сакрализировалась (как, например, у германских племен: слово  «king», «cyning» буквально означает «Сын благородного семейства» и относится к родовому типу правления, а слово «король» является адаптацией имени короля франков Карла Великого так же, как титул «царь» — это прочтение имени Юлия Цезаря), она все равно со временем приобретала тот же божественный статус, который имела в архаичных обществах.

Великие церемонии коронации всегда воспринимались как таинства, священнодействия, призванные, во-первых, ритуально подготовить самого правителя к тому, чтобы стать достойным сосудом для божественного, а, во-вторых, призвать это божественное в подходящий для него сосуд – тело царя. Таким образом, коронация (вплоть до новейшего времени) воспринималась как мистерия, трансформационный и теургический Ритуал, приводящий божество – в мир и обеспечивающий таким образом присутствие творческих и жизненных сил через правителя – для народа и государства. Даже тогда, когда власть передается по наследству, настоящая царственность приобретается именно в таинстве коронации, до которой принц или даже король является лишь правителем (греч. βᾰσῐλεύς), и лишь после которой становится Царем (греч. κοίρᾰνος). Соответственно, коронация – это всегда в той или иной форме теозис, обожение, в которой меняется сама природа властителя, он перестает быть тем человеком, которым был до этого Ритуала, и становится совершенно особым высшим существом.

Все символические действия, сопровождающие церемонию коронации, отражают эту идею — превращение человека — в божество, и сама корона, венец в этом смысле выступает как вместилище божественных, трансцендентальных сил, и престол, трон — как новая священная земля, на которой обитает бог, и другие регалии и инсигнии — становятся божественными атрибутами.

Поэтому в своем высшем и сакральном смысле царь, коронованный правитель – это всегда существо с двойной природой, соединяющее Небо и землю в самом себе и таким образом обеспечивающий присутствие божественного – в мире. Древнейшие культуры выработали два принципиальных способа достижения такого единства.

Первый, известный, например, в древнемесопотамских городах-государствах, состоял в иерогамии – «божественном браке», где царь выступал как «земной жених» Великой Богини, и их сочетание низводило божественные, плодородные силы на землю, обеспечивая продолжение жизни и питание людей и природы. В этом браке царь, соединяясь с Богиней, сам становился богом, «перенимал» от Нее высшую силу и в дальнейшем уже сам выступал как источник и распределитель жизненных и творческих сил в подвластном ему мире. При этом задачей властителя было поддержание порядка, правильного проявления законов или «божественных моделей» — ме – в проявленном мире, или, как говорили сами шумеры и аккадцы – «поддерживать ме-шару / китту». Каждый царь в надписях подчеркивал, что его избрал Верховный бог (обычно Энлиль или Ану), через посредство Великой Богини (Инанны/Иштар). Соответственно, брак царя и Богини — это космическое «возжигание» творческих потоков, ритуальное воспроизведение союза Силы и Формы, Потенции и Материи. При этом царь входит в брачный чертог как человек, а выходит из него уже как особый и священный носитель небесной благодати. Таким образом, иерогамия в Месопотамии — это ритуальное воспроизведение творения мира, где союз царя и Богини возобновляет жизнь, плодородие, вселенский закон и гармонию.

Второй подход – это Ритуал Порождения, известный, например, из Древнего Египта, в котором правитель, изначально воспринимавшийся как «потенциальный» сын Бога, становился его реальным воплощением, и также приобретал «двойную природу». Правитель становился «плотью Бога» — точно так же, как космическим Божественным Телом является Осирис, а как его душа, ба – проявлялся Божественный Гор, точно так же, как «душой мира» является Солнце – Ра. Хотя в египетской традиции фараон изначально считался «nṯr n ḏt» — «богом во плоти», «sa Ra» — «сыном Ра» или «sa Amun» — «сыном Амона» (в Новом царстве), эта божественность не была «самопроявляющейся», её необходимо было «активировать», реализовать через сложные и многодневные ритуалы коронации, среди которых главным был Ритуал порождения, и только тогда фараон становился живым воплощением «ка» (жизненной сущности) бога. Другими словами, если в Месопотамии божественность перенимается в брачном соитии, то в Египте она «порождается», но в любом случае ее источником является Великая Богиня. Можно сказать, что таким образом фараон проходил три рождения: как человек, хат (в физическом рождении), как Ка бога (в коронации), и затем – как соединение Ка и Ба, и обожествление в Акх (в Посмертном пути). И через коронацию — ритуал порождения — фараон становится продолжением солнечного и космического порядка, он приводит вечное время – нехех – на землю и именно он даёт земле дыхание, урожай, дождь и саму возможность существования. И точно так же, как месопотамский правитель должен был обеспечивать ме-шару, фараон был опорой Маат, без которой упорядоченное существование вообще не было возможным. Неудивительно поэтому, что египтяне начинали свое летоисчисление с коронации очередного фараона: этот Ритуал «перезапускал» время, начинал совершенно новый мировой цикл, был, фактически, новым актом творения и рождением нового бога.

Так или иначе, невозможно не заметить, что приобретение двойной природы правителя – это всегда, фактически, «тантрический» акт, суть которого сводится к обеспечению проявления Великой Энергии Жизни – в несовершенном мире, не имеющем собственной основы для продления существования.

С этой точки зрения «несовершенный» проявленный мир и не является прочным, не является самостоятельной реальностью. Он существует не «по праву», а «по благодати»: только до тех пор, пока в него нисходит сила Плеромы, Дао, Шакти, Жизни — он продолжает быть. Следовательно, мир должен периодически быть «обновлён», «воссоздан» снова и снова через акт соединения с божественным первоначалом, и теозис правителя – это способ поддержания самого существования мира. Как говорят об этом индуистские тексты, «Шакти проявляется только там, где есть достойное воплощение Шивы; и наоборот, Шива без Шакти — труп.«

Соответственно, лишь тот, кто сам обрел двойную природу, способен породить и поддерживать жизнь во всех её измерениях.

С течением времени и развитием человечества возможности теозиса расширялись. Если, скажем, в эпоху Древнего царства египтяне считали возможность «вечной жизни» открытой лишь для фараонов, то уже в Новом царстве этот удел, при условии соблюдения необходимых Ритуалов и получения должных знаний, стал доступен для любого человека.

Соответственно, в современном мире та функция «поддержания мира», которая была задачей священных и божественных правителей древних цивилизаций, становится задачей каждого развивающегося человека. Сам мир становится все более сложным, а существа в нем – все более двойственными, отделенным от единого потока, а значит – для поддержания этого многообразия связей нужно все больше носителей «священной царственности» — интегрирующих в себе «горнее» с «дольним».

От единичного, «сакрализованного» тела царя, воплощающего волю и энергию богов, мир перешел к множественному и индивидуализированному субъекту, в котором божественные начала пробуждаются через внутреннюю работу. И в этих условиях древний ритуал иерогамии обретает новый смысл, как процесс внутреннего алхимического брака, соединения полярностей, которые и дают рождение «новому человеку», интегрированному с Творческими потоками Прави.

Таким образом, современность требует работы по созданию нового типа носителей сакральности — внутренне интегрированных, энергетически и этически пробужденных субъектов, способных удерживать свою целостность в условиях фрагментации мира и сознания, распада и множества потоков. Такой маг становится своего рода носителем объединяющей царственности, точкой сборки сил, через которую осуществляется перетекание божественной энергии в проявленный мир. В этом смысле современный путь теозиса — это историческая и метафизическая необходимость, обусловленная самой логикой развития сознания и человеческой цивилизации.

При этом такой целостный человек становится «мостом» между сферами, ранее соединёнными исключительно ритуалом царственной власти. И все сущее требует его соучастия, а потому каждый, кто способен соединить в себе полюса — животворящее и смертное, трансцендентное и имманентное — оказывается новым проводником энергии жизни, новой точкой поддержания структуры и жизни в проявленной реальности. И в этом – большая ответственность и важная роль каждого человека, идущего по пути развития. Сегодня уже не просто «не этично» думать лишь о собственном развитии, сегодня это уже и невозможно, поскольку эволюция каждого – отражается на всем мироздании.